Ржавые волны Пустоши

Год 2132. Семь Дней Смерти остались в прошлом, как кошмарный сон, от которого невозможно проснуться.

Они стерли лица городов, выжгли душу цивилизации.

Теперь мир – это Пустошь. Пустошь, дышащая ржавчиной, радиацией и отчаянием.

Столица выжившего человечества не была столицей до войны. Это был просто Гигантский Завод №7. Теперь же он стал всем: крепостью, источником жизни, последним оплотом разума в море хаоса. Его стены, сваренные из брони довоенных танков и корпусов разбитых кораблей, вздымались к затянутому вечной гарью небу. В центре всего, как истинное сердце, пульсировал и гудел единственный уцелевший термоядерный реактор – «Стальное Сердце». Его тепло и скудный свет были кровью и дыханием Техната. От него расходились трубы-артерии, несущие пар для механизмов и скудное электричество для экранированных систем управления. Воздух был густым, пропитанным запахом машинного масла, раскаленного металла и вечной пыли.

Волков сидел на корточках среди груды металлолома в своей каморке – бывшей кладовке для запчастей на третьем ярусе Промзоны. В руках он вертел обугленный корпус довоенного радиоприемника «Голос-7». Вокруг царил привычный хаос: стеллажи, забитые непонятным хламом, который только Максим мог разглядеть; схемы, нарисованные углем прямо на стене; несколько работающих экранированных ламп, питаемых от крохотного парового динамо. Но Максим не видел беспорядка. Он видел ауру.

Даже мертвая, сгоревшая электроника оставляла след в его восприятии – призрачное мерцание, слабый узор линий энергии, застывший в момент гибели. Этот «Голос-7» был почти цел. Его аура, хоть и истерзанная ЭМИ, все еще пульсировала слабым, но упрямым светом. Пальцы Максима, покрытые тонкими шрамами и въевшейся грязью, ловко копошились внутри корпуса. Он заменял перегоревшие предохранители самодельными аналогами, выпаивал мертвые микросхемы, чьи ауры потухли навсегда, и впаивал уцелевшие, найденные в самых неожиданных местах Пустошей. Его лицо, изборожденное ранними морщинами и вечной усталостью, было сосредоточено. Усмешка, его обычное выражение, сейчас сменилась редкой серьезностью.

Он подключил самодельную антенну – кусок ржавой проволоки, выведенной в узкую бойницу под потолком. И включил питание. Лампочка-индикатор моргнула слабым желтым светом. В динамике зашипело, захрипело, как астматик. Максим настроился, вращая ручку настройки, его внутреннее зрение ловило слабые всплески эфира среди шума.

И вдруг – голос. Искаженный, прерывистый, но голос! Женский, наполненный неестественным энтузиазмом из давно умершего прошлого: "...и помните, граждане! Ответственное энергопотребление – залог светлого будущего! Переходите на энергосберегающие лампы от "ГлобалЛайт"! Ваш комфорт – наша забота!"

Максим фыркнул. «ГлобалЛайт». Эти корпоративные придурки, наверное, и спонсировали первые ЭМИ-тесты. Ирония была горькой, как пустынная полынь. Но он продолжал слушать. За рекламой последовали обрывки новостей: что-то про протесты экологов, про срыв поставок... Потом шипение поглотило все. Максим выключил приемник. Голоса прошлого, застрявшие в эфире, как призраки. Его единственное утешение в этом дерьмовом мире. И напоминание о том, как все глупо сломали.

Дверь каморки с скрипом отворилась. На пороге стоял Тощий Ленни, мальчишка-гонцон из Коммуникационного узла. Лицо перекошено от страха.

«Максим! Беда! У Ашхабада... его «Жужжалка»... Пропала! В Ржавой Зоне, у подножия Титана! Орден... они говорят, это работа «Детей Огня» или «Жнецов»... Ашхабад рвется туда, один! Его же убьют!»

Максим вздохнул, тяжело. Ашхабад. Мутант-проводник. Его «Жужжалка» – крохотный ремонтный дрон – была не просто инструментом. Она находила тайники с едой, медикаментами, деталями. Для многих в нижних уровнях Техната – вопрос выживания. А «Дети Огня»... Фанатики с факелами. Или «Жнецы Тишины» – те вообще режут глотки за упоминание слова «микросхема». И Орден Железного Ядра не замедлит воспользоваться хаосом, чтобы заявить свои права на Сектор.

«Черт возьми, Ленни», – пробурчал Максим, вставая и хватая свой изношенный кожаный плащ и длинноствольный «адаптер» – гибрид дробовика и винтовки, собранный из того, что было. – «Скажи Ашхабаду, чтобы сидел как мышь в норке. Я разберусь. И чтобы за мной не лез.»

Лицо превратилось в непроницаемую маску, но в глазах загорелась искра. Справедливость? Или просто нежелание терять полезного мутанта и его дрон? В Технате разницы не было. Он вышел в шумный, пропахший гарью и потом коридор Промзоны. Ржавые волны Пустоши звали.

*****

Лира скользнула тенью по узкому сервисному тоннелю, ведущему в Заброшенный Архив Техната. Глаза ее горели в полумраке. На виске, под рыжими волосами, пульсировал еле заметный шрам – вход нейроимпланта. В руке она сжимала небольшой, обтянутый грубой кожей предмет – ее «питомца». Жесткий диск «Архив», внутри которого тикал, как крошечное сердце, уцелевший осколок ИИ – «Эхо».

«Тепловые следы слабые. Охранные датчики Ордена в этом секторе отключены 87 минут назад. Причина: плановый обход патруля "Дельта". У нас есть окно: 23 минуты», – прошелестел в ее сознании беззвучный голос Эхо. Не речь, а поток чистой информации, понятной только ей.

«Достаточно», – мысленно ответила Лира. Она верила в возрождение Знания. Не в тупое копошение с паровыми насосами, которым занимались в Технате, а в настоящее Понимание. Довоенная наука, инженерия, медицина. Книги. Рукописи. Диски. Все, что не сожгли фанатики или не присвоил Орден Железного Ядра.

Архив был закрыт по приказу самого Арктуруса Вальтера, «Железного Пророка». «Опасные заблуждения прошлого», – вещал он. Лира считала это кощунством.

Она подбежала к массивной бронированной двери. В месте соединения замка с рамой виднелись тонкие щели. Лира приложила левую руку к стене рядом. Из-под рукава ее поношенного комбинезона выползли тончайшие нанопровода ее манипулятора-протеза. Как живые змейки, они проникли в щели, нашли интерфейсы. Перед ее внутренним взором, усиленным Эхо, всплыли виртуальные схемы замка. Сложная система, но уязвимая в точке энергоподачи... Где-то здесь...

«Обход патруля завершен. Датчики активируются через 10... 9...»

Лира стиснула зубы. Импульс! По нанопроводам, через манипулятор, в ее нервную систему ударил ток чистой энергии. Мир вокруг замедлился до ползучей скорости. Сердце бешено заколотилось, в висках застучала боль.

Сверхскорость. Дар и проклятие импланта. Ее пальцы (настоящие и искусственные) стали размытыми пятнами. Она ввела последовательность обхода, найденную Эхо, напрямую в блок управления замком. Механизмы щелкнули, тяжелые засовы отодвинулись.

«...3... 2...»

Дверь приоткрылась с тихим скрипом. Лира впорхнула внутрь, как порыв ветра, тут же отпустив ускорение. Ее вырвало вперед, она едва удержалась на ногах, схватившись за пыльный стол. Сердце бешено колотилось, во рту был привкус меди. Головная боль сжала виски тисками.

Цена скорости. Цена Знания.

Перед ней лежал Заброшенный Архив. Горы ящиков, покореженные стеллажи, груды бумаг под толстым слоем пыли. И слабый, едва уловимый запах тления. Но где-то здесь... Книги по квантовой физике. Руководства по нейрокибернетике. Диски с исследованиями термояда. Спасение.

Она достала из-под плаща баллончик с краской. На ближайшей стене, поверх слоя пыли, быстрым движением нарисовала стилизованную «@» – свой знак. Символ связи. Символ того, что Знание не мертво. Потом бросилась к ближайшим ящикам. Времени мало. Орден не дремлет.

Ржавая Зона. Так называли территорию у подножия гигантской ноги Робота-Титана «Голиаф», застрявшего в земле во время Семи Дней. Его корпус, некогда блестящий, теперь был покрыт рыжей коркой ржавчины и лишайников. От него, как горные хребты, расходились волны застывшего, сплавленного ЭМИ-ударом металла и бетона. Это был ландшафт с другой планеты: острые выступы, пещеры из обломков, озера маслянистой жидкости. Воздух вибрировал от тихого, но постоянного гула – то ли остаточные вибрации Титана, то ли вой ветра в его рваных ранах.

Максим крался по склону груды искореженных контейнеров. Его «внутренний взгляд» сканировал местность. Обычная ржавчина светилась тусклым, больным оранжевым. Но там, внизу, у основания одного из «пальцев» ноги Титана... Яркое, хаотичное скопление мерцающих точек. Электроника! Несколько источников. Один – слабый, пульсирующий, знакомый. «Жужжалка»! Но другие... Грубые, мощные. Имитаторы помех? Ловушки? Или...

Сверху, с гребня обломков, донесся звук. Не крик. Не вой. Металлический скрежет и шипение пара. Максим прижался к ржавой стене, затаив дыхание. На гребне, вырисовываясь на фоне кроваво-красного заката, встали три фигуры.

Один нес на плече громоздкий излучатель, похожий на огнемет, но с катушками индуктивности на конце. Энергооружие. Аура у него была колючей, агрессивной. Двое других были в тяжелых, экранированных доспехах, сваренных из бронеплит и микросхемных панелей. На груди – символ Ордена: стальное ядро, пронзенное молнией. Они держали щиты, покрытые сетью медных проводов, и длинные электрошоковые дубинки. Их ауры были тусклыми, но стабильными – экранирование работало.

«...сканируем сектор», – донесся искаженный голос из-под шлема одного из них. – «Аномалия в сетке 7-альфа. Возможно, дрон мутанта. Или диверсанты Теней. Протокол «Очищение»: найти и обезвредить. Живых – к допросу. Технику – к изъятию.»

Они начали спускаться вниз, туда, где мерцала аура «Жужжалки». Их движения были выверенными, механическими. Максим сжал «адаптер». Один против троих тяжеловооруженных фанатиков Ордена? Самоубийство. Но бросить Ашхабада и его дрон? И позволить Ордену захватить еще один уголок Пустоши?

Пока он колебался, его взгляд скользнул в сторону Техната. И там, на самом краю города, у трубы старой вентиляционной шахты, его внутреннее зрение поймало вспышку. Яркую, стремительную, как молния, и такую же болезненную. Искра! Лира! И что-то было не так. Вспышка была резкой, обрывистой, окруженной тревожными вибрациями. Она была вне города. И, судя по ауре, использовала свою сверхскорость. В нарушение всех правил и комендантского часа.

«Черт побери!» – выругался Максим про себя. Два пожара сразу. Мутант с дроном под прицелом Ордена. И Идеалистка, полезшая куда не надо и попавшая в беду. Ржавые волны Пустоши накрывали с головой. Выбора не было. Он вскинул «адаптер», целясь в ноги ближайшему бойцу Ордена. Надо было отвлечь их, дать «Жужжалке» шанс удрать. А потом... потом разбираться с Лирой и ее глупостями.

Выстрел грохнул, разрывая гнетущую тишину Ржавой Зоны. Началось.

*****

Лира прижалась спиной к холодной металлической стене где-то в вентиляционных туннелях на окраине Техната, задыхаясь. Кровь стучала в висках молотом. Она снова перегрузила имплант, вырываясь из Архива, когда патруль Ордена вернулся раньше. Ее заметили. Погоня. Выстрелы энергетических винтовок шипели, оплавляя металл вокруг. Она оторвалась, но ценой адской боли и жгучей слабости. «Эхо» молчал, сберегая силы.

Она выглянула из своего укрытия. Впереди – решетка, за ней – Пустошь.

Свобода? Или смерть? Сзади – приближающиеся шаги и злобные голоса: «...знак "@"! Это Искра! Живой приказ Железного Пророка: взять любой ценой! Ее нейроимплант и ИИ – собственность Ордена!»

Лира стиснула «Архив» в руке. Слиться с ИИ? Как эта сумасшедшая Хартманн проповедует? Или стать собственностью Ордена, как предрекал Вальтер? Нет. Она предпочла бы сгореть. Она вдохнула полной грудью, игнорируя боль. Еще один рывок. Последний. Надо бежать. В Пустошь. К Ржавой Зоне, где, как шептались, видели Максима. К Проводнику. К последней надежде.

Она рванула вперед, и мир снова поплыл в замедленной съемке, окрашиваясь в багровые тона боли. Она мчалась навстречу ржавому закату, оставляя за собой лишь след пыли и ненависть Ордена Железного Ядра. Глава только началась, а хаос уже настигал их всех. Мир после Импульса не прощал ошибок. Он требовал крови, пота и искр надежды, горевших все ярче на фоне вечной ржавчины.